«Сейчас застройщики предлагают "консервы" или играют в "кёнигсбергщину", это смешно. Нужно новое предложение, и это точно не "кёнигклюкен"», — Александр Попадин, культуролог, архитектурный критик
В свои последние годы Кенигсберг уже не был столицей, не был резиденцией, а жил как обычная провинция. Так же стал развиваться и Калининград — как простой областной город в СССР, считает Александр Попадин. Однако советский период все же дал городу с десяток объектов, достойных архитектурного внимания. Правда, в основном, не зданий, а деталей. Советскую парадигму архитекторы занесли «на ботинках» и в 21-й век. Что нужно Калининграду, чтобы зажить по-новому, и что должно этим новым стать?..
— Александр Николаевич, Вы живете в Калининграде довольно долго, он изменялся на ваших глазах, Вы серьезно занимались изучением его истории. Какие события (архитектурные, градостроительные) Вы бы отметили как ключевые, основополагающие в судьбе Калининграда, в период с 1946 года? Как они повлияли на город? Почему?
Александр Попадин: — Я родился и вырос в Калининграде, на улице Радищева, на Вагонке, в старом немецком районе Ратсхоф. Это потом я узнал, что это один из первых в Европе градостроительных экспериментов в реализации модной в начале ХХ века концепции «Город-сад». И что директор вагонной фабрики взял крупный участок возле своего завода и выстроил, по сути, крупный район — с разнообразием жилой застройки, мини-площадями, церковью, магазинами, школой и пр. А тогда, в детстве, я учился в школе №14 и считал, что все школы имеют широченные лестницы и потолки высотой в 4 метра, пока не попал на год в типовую советскую школу… Вот тогда и появился первый повод для архитектурной рефлексии!
Вот одно из наблюдений. Многие сравнивают Калининград и Санкт-Петербург — мол, в России есть два европейских города с европейской градостроительной историей. Тут надо добавить, что Санкт-Петербург развивался как город имперский, как столица, и в его «теле» и образе репрезентабельность власти, «столичность» подчиняет себе жилищную и трудовую функции.
Кёнигсберг-Калининград на этом фоне, конечно же, европейская провинциальность - и образа, и амбиций. Последние 250 лет Кёнигсберг не был столицей — был резиденцией, а потом и вовсе нормальным провинциальным городом.
Но надо понимать разницу между провинциальными городами России и Европы — в части генезиса развития есть существенная разница. И в Калининграде ещё это осталось.
— То есть, по Вашему мнению, Калининград — провинциальный городок? Так и предполагалось изначально, когда он стал советским?
Александр Попадин: — После 1946 года Калининград сначала выходил из послевоенного шока, разбирал развалки, ничего не строил и чуть-чуть чинил. И уже с 60-х он развивался как обычный провинциальный областной город СССР. Правда, в который добавили две опции. Первая — идеологическая: строить советский социалистический Калининград поверх старого неудобного и неценного Кёнигсберга (вытеснение исторического новым строительством). Вторая — опция адаптации военного наследия (всё-таки город-крепость) к новым военным и хозяйственным нуждам.
В рамках первой опции было затеяно символическое замещение городских доминант: сносят остатки замка и проектируют Дом Советов с безбрежным пустым пространством вокруг, переобустраивают Нижнее озеро, проложив две транзитные магистрали — Московский и Ленинский проспекты, перечеркнувшие средневековый масштаб бывшего центра. К чести советских архитекторов, они не стали застраивать Кнайпхоф и часть Альтштадта, зарезервировав эту территорию на будущее, «потомкам».
Остальная территория города — это заполнение старой городской структуры типовыми домами, и никакого особого градостроительства здесь не было. Есть чисто советские микрорайоны на ул. Горького и в Балтрайоне, но они безлики так же, как безлики такие микрорайоны в Самаре и в Стокгольме. Это даже не специфическая советская проблема, так было во всём мире. Просто у нас качество строительства похуже.
— А нынешние микрорайоны? Из той же серии?
Александр Попадин: — Советский градостроительный этап в основном закончился в 90-е годы, но частично он залез и в 21-й век — Сельмой и Восточным микрорайоном. Никакого специального градостроительства там нет, потому что девелоперу оно не особо важно: просто «осваивают территорию», а не «делают город». Как в старинной притче про человека, который клал кирпич, и другого такого же, который строил храм. Формально оба кладут кирпич, но горизонт осмысленности действия у них разный.
— Что бы Вы отметили как значимый момент в градостроительной истории Калининграда?
Александр Попадин: — Ключевым для города после советского периода было переосмысление его истории в 90-е, «впускание» исторического генотипа в публицистику, литературу, искусство, в жизнь. И, как следствие этого процесса, — празднование 750-летия Калининграда. Именно оно во многом положило конец спекуляциям и по поводу «наше наследие — не наше», и вообще горизонту исторической памяти, возможному в официальной риторике. Одновременно с этим мы построили новые хорошие дороги-улицы. Я это подчёркиваю — хорошие! Несколько километров всего, но оказалось, что это возможно! Еще отреставрировали Королевские ворота и сделали новую площадь Победы.
— О площади Победы, к слову, многие неважного мнения…
Александр Попадин: — Да, теперь видны многие ошибки, понятно, как можно было сделать лучше. Но всё равно это был гигантский шаг в осознании горожанами своих возможностей и получения хорошего результата.
Я, кстати, с самого начала был включен в ту группу горожан, которая «запускала» дискуссию по юбилею, так что имею к нему непосредственное отношение… Равно как и к оформлению цоколя колонны на площади Победы. Изначально там была какая-то длиннющая надпись с кучей синтаксических ошибок, и вот на собрании президиума Совета по культуре сидим, обсуждаем — что писать будем? Это же пафос, патетика, очень деликатный жанр, в котором легко впасть в смешную велеречивость. Олег Васютин (калининградский архитектор, его интервью можно прочитать здесь — прим. ред.) говорит: надо, чтобы было три-четыре слова, и всё. Коротко. Не надо длинных простраций. Я отсел от стола, сконцентрировался, и выдал... Теперь те несколько слов отлиты в бронзе — мечта любого писателя! (смеётся — прим. ред.).
— Какова в тот период была роль архитекторов?
Александр Попадин: — По моему мнению, в постсоветское время нового градостроительства как такового почти не было, все занимались выживанием или воспроизводством советских микрорайонов. Сельма сделана Вадимом Еремеевым (калининградский архитектор — прим. ред.) по советским калькам, и шанс для реализации исторической квартальной идеологии был упущен. И не надо говорить, что «СНИПы не дают»! Они что, не дают сделать нормального количества улиц?! На Артиллерийской же у нас ведь получается новый и интересный кусок города, при тех же нормах и правилах!..
То есть, в практике архитекторы «на ботинках» заносят советскую парадигму в 21-й век. И «советское» будет тянуться до тех пор, пока не будет замещено новым. А чем новым и откуда его брать?!..
— Наверное, помог бы консилиум, как у врачей…
Александр Попадин: — Да, и тут важно сказать про важнейшие действия профессионального архитектурного цеха Калининграда — международный архитектурный симпозиум в юбилейный 2005 год. Тогда сообщество впервые официально «разомкнулось» от своих внутрицеховых проблем в международный и исторический контекст, попыталось заново сформулировать горизонт размышления и действий. Была попытка проанализировать ситуацию, наметить новую градостроительную повестку дня и придумать инструменты её реализации.
Я на тот момент активно публиковался в местной прессе, делал телепередачи про архитектурную историю города и тоже участвовал в этих дискуссиях. Следствием симпозиума было беспрецедентное для архитектурной истории города событие: международный ворк-шоп, рабочий семинар 2007-2008 года, на котором собрались несколько международных команд. Общими усилиями начали вырабатываться подходы к решению главной градостроительной проблемы Калининграда — пустой и депрессивной его центральной части. Это произошло усилиями многих людей — и администрации города, и администрации области, и местного Союза архитекторов под председательством Сергея Гулевского (интервью с Сергеем Гулевским можно прочитать здесь и здесь — прим. ред.). Были выработаны принципы решения проблемы, дальнейшие ходы. Это был огромный подъём надежд и чаяний, впереди забрезжил урбанистический свет, такой эффект стробоскопа сознания, в котором появляются картинки возможного будущего…
— Но идеи остались идеями, если я правильно понимаю…
Александр Попадин: — Грянул мировой кризис 2008 года. Резкий спад заказов и смена требований рынка практически выбили из профессии многих архитекторов старой советской школы. Они сейчас встречаются друг с другом, поругивают молодёжь и новые времена, пишут письма в разные инстанции, но заказов у них уже нет…
— Следующим этапом развития градостроительных идей стало «Сердце города» и подготовка к проведению в Калининграде этапа Чемпионата мира по футболу.
Александр Попадин: — Да, именно так. Мы, по сути, продолжили реализацию тех силовых линий, которые были определены на воркшопе 2007 года. Сегодня, кстати, прояснилась удивительная вещь, которую заметили профессора из МАРХИ, архитектурной академии, на последнем семинаре в декабре 2016 года. Когда они прослушали 40 минут доклада про будущую застройку на острове Ломзе вокруг стадиона, они спросили: «А зачем вы стадион туда решили ставить — из-за сопутствующей застройки? Так ведь у вас центр города пустой, стройте там, а стадион построили бы где-нибудь за Сельмой!» Но когда выбирали место под стадион, никто же не думал, что «Сердце города» расколдует Королевскую гору и территория станет мегаинвестиционным проектом!
— Как бы вы определили сегодняшний вектор развития Калининграда: к чему, куда движется наш город? Развивается ли он гармонично, а если нет, то в чем перекосы? По Вашему мнению, в чем Калининград сегодня нуждается очень остро (с точки зрения градостроения)?
Александр Попадин: — Градостроительство — чудовищно инерционная отрасль. Это такой почти цивилизационный формат влияния на историю. Одним из глобальных выводов ХХ века в архитектуре было суждение о неудачности модернистской градостроительной парадигмы. Всё, попробовали — получилось плохо почти у всех, все возвращаются к квартальной застройке или мигрируют в различные формы субурбии. Больше никакого Корбюзье в градостроении не надо.
Но для людей в первую очередь важны не абстрактные нормы и правила, а качественные общественные пространства. И, на мой взгляд, сейчас мэрия взяла правильный курс.
Она хочет оттестировать новый инструмент проектирования таких пространств через двух-трёхтактную структуру заказа. Что мы, по сути, и сделали в двух международных конкурсах «Сердца города».
— Что это означает, «структура заказа»?
Александр Попадин: — Сначала формулируется некоторая общая концепция, vision. Она обсуждается и, в случае её правильности, делается следующий такт детализации проектного действия, а концепция становится для проекта частью техзадания. От общего к частному. Если надо, вводится ещё один этап, но все они направлены на максимальную детализацию на фазе постановки задачи и снятию концептуальных проблем — смысловых, композиционных и пр. Чтобы рабочая документация делалась после того, как все смыслы уже продуманы и обсуждены и приняты. Например, свежий декабрьский опыт мэрии по концепции развития проспекта Мира — абсолютно верный принцип проектного движения и очень позитивный результат. Надо просто его довести до фазы реализации и затем распространить как метод на другие территории, но сам подход очень правильный. И скоро, я думаю, мы получим несколько новых скверов или мини-площадей, и будем не только ностальгировать на кёнигсбергские общественные зоны.
— В мэрии, на Градосоветах, в «Сердце города», действительно, много говорят об исторических зонах Калининграда. Но ведь на них город не заканчивается…
Александр Попадин: — Вочеловечивание микрорайонов с советской парадигмой градостроительства стоит отдельной проблемой. Это Сельма, Балтрайон, грядут такие же риски с новым Восточным микрорайоном. Как сделать там общественные комфортные пространства, если пространства там избыток, и никакие деньги не сделают его комфортным именно из-за его, пространства, безбрежности? В таковой безбрежности стоят дома без дворов, но с парковками перед домом… Если улиц мало, а сплошные дворовые проезды? Поэтому я бы три вектора обозначил: как не впасть в старые ошибки при новом строительстве; как вочеловечить старые микрорайоны и как до-обустроить старые районы города с сильным историческим бэкграундом.
Отдельно хочу упомянуть 300-летие Иммануила Канта и тему формирования в городе площади Канта — или Университетской площади, — на месте бывшей Параденплац, на ул. Университетской, у старого университетского корпуса. Одна студентка из Новосибирского университета архитектуры даже делала диплом на эту тему, самое первое приближение по преобразованию, в любом случае, интересный опыт. Но тут надо двигаться по тому алгоритму, каким действовало бюро «Сердце города», через международный конкурс. Если, конечно, мэрия и правительство области решатся снести одну-две пятиэтажки напротив университета…
Выпускная квалификационная работа бакалавра.
Название: «Реконструкция района Парадеплац в г. Калининграде».
Автор: Наталия Куманеева. Новосибирский государственный университет архитектуры, дизайна и искусств.
— Когда мы говорим об облике города, то вспоминаем преимущественно немецкое архитектурное наследие и Дом Советов. Что еще из советского и новейшего периода Вы бы отметили как значимый объект? Пусть не достояние, пусть не памятник, но заслуживающий внимания.
Александр Попадин: — Советская идеология была в унификации всего и вся. И потому всё архитектурно-скульптурное, что было сделано в тот период, но выбивается из унификации, уже кандидат в ценности. Советский период дал городу 12 общественных зданий оригинального архитектурного проекта, в том числе и Дом Советов, и россыпь МАФов, малых архитектурных форм. Это гостиница «Калининград», забор у зоопарка с бестиями, сделанный художественными мастерскими при Доме художников в 74-78 годах, скульптуры животных над входом в зоопарк, смальтовые мозаики на Нижнем озере, барельеф «Счастье молодым!» на стене ЗАГСа, здание ресторана «Ольштын» (Ленинский просп., 1), портик в здании школы №14, где я учился… В основном детали, но не крупный проект в целом. Мне, например, очень жаль утрату монументальной сталинской входной группы в Центральный парк – она вполне соответствовала характеру пространства, за нею находящегося, не то, что сегодняшняя полупластиковая «фитюлька». Это ж вход в цветочный павильон, а не в огромный парк... А наш портал-вход в стадион «Балтика» я увидел в Москве, на входе в парк Горького, тоже типовая вещь – но их осталось мало, и поэтому я за его сохранение — с возможной реинтерпретацией.
— Давайте поговорим о «Сердце города». Прошло 8 месяцев с момента вашего увольнения из градостроительного бюро. Пошли ли прахом абсолютно все планы или..? Как Вы оцениваете достижения бюро, удалось ли реализовать все, что хотелось? Если нет, то почему? И что будет, по вашим прогнозам, со всем тем, что удалось наработать?
Александр Попадин: — Ну, начнём с того, что я был, в общем-то, готов к такому развитию событий. Когда после регистрации бюро тебе звонит губернатор и говорит, мол, возьми на работу такого-то человека, она хороший специалист и работала в фирме Артура Сарница, в общем, иллюзий по поводу возможных сценариев быть не должно...
Так что я поставил себе задачу — проект максимально продвинуть до точки невозврата и запустить новую модель работы со сложными градостроительными проблемами. Это для меня был культурный в первую очередь проект — по изменению методики проектных практик, и в обеих задачах я реализовал не минимум, а оптимум. Не максимум, конечно. Но то, что мы продвинулись так далеко и прожили 3 года, полных красоты в решениях нетиповых задач на отличном международном уровне, — это просто здорово.
Результаты работы вряд ли «рассосутся» бесследно. Для этого надо или отказаться от освоения пустого центра, или сгенерировать альтернативный сценарий развития. Но на первый уже не пойдут политики и девелоперы, а второй маловероятен технологически — проще взять готовый продукт, прошедший через сито экспертов, чем сгенерировать новый с новыми рисками. Поэтому здесь я скорее оптимист.
В любом случае, проект вышел из общественной инициативы (моей, Олега Васютина и Светланы Сивковой) на Совете по культуре, и сейчас я вернулся в тот же статус «общественника», с каковой позиции и буду дальше сопровождать проект, уже в составе общественной миссии. Вот на днях мы подготовили хронику-обзор проекта «Сердце города» за 2016 год, поучительное чтение. У нас масса откликов и звонков типа «Неужели вы могли это развитие событий спрогнозировать 3 года назад?!» (смеётся — прим. ред.).
Между прочим, ещё в 2014 году горсовет принял документ «Об утверждении местных нормативов градостроительного проектирования городского округа «Город Калининград»», который позволяет проектировать узкие улицы в историческую ширину — принципиальный момент, вне проекта «Сердце города» такой документ никому в голову не пришло бы принимать. И это тоже следствие нашей общей работы! В общем, как видите, я оптимист.
— И Ваши прогнозы по будущему исторического центра Калининграда будут оптимистичными?
Александр Попадин: — У меня на этот счёт сформулирована двойная метафизика Королевской горы, которую я рассказывал и три года назад, и два года назад, и повторю сейчас. Это метафизика Перемирия и Власти. Очень простая и очень логичная метафизика Власти. 1) Королевская гора пустит к себе только короля. 2) Король — не ворует. 3) Кто ворует — тот не король. Поэтому у него ничего с Королевской горою не получится.
— То есть будущее у Королевской горы вполне понятное?..
Александр Попадин: — Да. Кстати, именно поэтому три года назад я не боялся! А что будет? Будет неспешное освоение этого участка через Проект планировки (в который вошли результаты двух конкурсов «Сердца города»).
И тут есть риски двух типов. Или придут спекулятивные инвесторы, возьмут землю и будут на ней сидеть, не пуская в оборот (как происходит с Домом Советов). Или придёт излишне «горячий» инвестор с админ-ресурсом, который воткнёт максимальной этажности жильё на свободные участки, перепродаст, а дальше хоть трава не расти — аналог ситуации «Светлогорского стакана».
Но мне кажется, что уже и в обществе, и в мэрии, и в некоторой части правительства есть понимание, что это должна быть образцово-показательная территория, и «быстрых» и слишком «медленных» инвесторов туда пускать нельзя.
— С чего, по Вашему мнению, следует начать?
Александр Попадин: — Ближайшим этапом я вижу активизацию проектных работ с Домом Советов. Абсолютно ясно, что следует делать проект его реновации. Однако заставить сделать такой проект его хозяев почти невозможно, да и не факт, что смогут они. Поэтому им нужно помочь. Вопрос в том, понимают ли в правительстве, что здесь надо не воевать, а сотрудничать со всеми сторонами, в том числе и с хозяевами Дома Советов? Это другая сторона метафизики Королевской горы: метафизика Перемирия, Мира. Королевская гора — территория мира, через войну здесь ничего не выйдет, хватит, уже повоевали, стоит 70 лет безжизненно. Здесь все субъекты-акторы должны заключить перемирие – и правительство области, и мэрия, и бизнес, и общественность. Да-да, она тоже одна из сторон процесса, а не просто наблюдатель в зрительном зале. У нас в Бюро, собственно, потому и получилось всё, потому что мы не воевали…
— Должна ли эта реновация учесть наличие останков Королевского замка?
Александр Попадин: — Отдельной проблемой, действительно, стоит музеефикация руин замка. Сегодня у нас почти никто не умеет делать это, и фундаменты могут просто раздербанить новым строительством. Или бросить и подождать, пока их разрушит дождь и снег — и вот это главный риск ситуации, так как денег в бюджете 2017-го года на консервацию не выделено. В общем, проблем хватает, а кто в областном правительстве их умеет квалифицированно решать без игнорирования общественного интереса — неизвестно. Тем более сейчас врио губернатора находится в активной предвыборной фазе, и не факт, что у него есть время до таких вещей: не горит, и ладно.
— Вы работали с калининградскими застройщиками. Что Вы можете сказать об их отношении к городу, качестве работы? Существует ли возможность влиять на застройщиков и нужна ли такая возможность сегодня в принципе?
Александр Попадин: — Застройщик застройщику рознь, весь вопрос — в его амбициях. Полтора года назад я участвовал в качестве эксперта в реализации президентского гранта в Самаре как раз по теме новых городских пространств, формирования местных сообществ и их взаимодействия с застройщиком. Там рассматривались крупные девелоперские проекты в трёх городах: Ростов-на-Дону, Самара и Кемерово.
Вывод очень простой: все застройщики хотят заработать, но некоторые ещё хотят оставить после себя Хороший Город и хорошую память.
И на примере 5 крупных девелоперских комплексов были проанализированы разные стратегии. У нас в Калининграде тоже есть и те, и другие, разная мотивация у всех.
— Приведете достойные примеры?
Александр Попадин: — Буквально на наших глазах формируется современный микрорайон со своим лицом, куда я вожу и иностранцев, и россиян. Вожу туда, чтобы ответить на их вопрос: «А где у вас хорошо и современно проектируют и строят?» Это район улицы Артиллерийской. Там всё сложилось в кумулятивный плюс, заказчики соревнуются между собой в качестве, и получается отличный район. Москвичи смотрят на «Времена года» и спрашивают: «А почему это эконом-класс?» Они привыкли, что в эконом-классе безликие коробки, раскрашенные цветными пятнами, а тут Архитектура! Здания из этого района побеждают в архитектурном конкурсе. Это я про дом-призму: любопытна тенденция, когда жилой дом выглядит как офисное здание; ведь это просто инерция нашего восприятия...
— Что сподвигло застройщика на такое решение?
Александр Попадин:
— Я считаю, что на застройщика влиять нужно и можно только через позитивную конкуренцию качества, другого пути я не вижу. Тем более, что сейчас на местном рынке слишком много «консервов», и лишь вопрос времени, когда случится кризис и кто из застройщиков сделает опережающие шаги по новому предложению на рынке, переполненном старым товаром. Здесь ведь тоже своя инерция, в 3-5 лет.
Говоря про «новый товар», я не имею в виду «кёнигклюкен», я про продуманную архитектуру даже в секторе эконом-класса. Бывают смешные казусы, когда на градосовет приносят проект жилых домов и говорят, что они выполнены «в кёнигсбергском стиле»… Спрашиваешь осторожно: а кого из кёнигсбергских архитекторов вы брали в качестве ориентира? Никого, так, некие общие представления…
Очень смешны, конечно, эти игры в кёнигсбергщину людей, которые переняли бренд-риторику, но не качество архитектуры. Нет никакого «кёнигсбергского стиля», оставьте эту риторику для рекламных брошюр, а не для градосовета! Есть плохая, и есть хорошая архитектура во всех без исключения сегментах, и всё. И есть маркетинговая риторика.
— Если бы Вы проектировали новые городские районы, какими бы они были?
Александр Попадин: — В идеале, как район моего детства — Вагонка-Ратсхоф. Чтоб малоэтажная застройка, и брусчатка, и переулок шириной в одну машину, и река рядом, и клуб… Идеальное место для жизни в городе, просто сегодня оно сильно заветшало.
— Спасибо за беседу!
Интервью записала Анастасия Дроздова
Комментарии
Будьте первым, кто оставит комментарий и поделится своим мнением!
