Войти, используя аккаунт:



Регистрация
4732
«Архитектура как музыка. Но не нужно превращать целый город в караоке-бар», — Александр Глушков, архитектор

«Архитектура как музыка. Но не нужно превращать целый город в караоке-бар», — Александр Глушков, архитектор

В центре Калининграда такой объект, как замок «Нессельбек», смотрелся бы смешно. Поэтому и к возможному воссозданию Королевского замка надо подходить вдумчиво. Впрочем, многое зависит от того, повезет ли архитектору с заказчиком. Гауди, например, повезло — и появилась та самая Барселона. Об архитектуре в мире и в Калининграде, оправданных проектах и «сарафанах с кокошниками», о провокациях и модных тенденциях — интервью c Александром Глушковым, главным архитектором мастерской «АККО».


Александр Евгеньевич, вы живете в Калининграде много лет. Наблюдаете за его изменениями не как обыватель, но профессиональным взглядом. Что вы думаете об архитектурной судьбе города?

Александр Глушков: — Безусловно, Калининград меняется, и скорость этих изменений можно определить по отзывам друзей, приезжающих с «материка» — из большой России. Они считают, что Калининград не похож, к примеру, на Сызрань. Многое для них здесь удивительно, «по-западному»: красные черепичные крыши, брусчатка — то, что для нас уже привычно. До сих пор много исторических зданий, того, что трудно истребить, хотя и пытаются…

 

— Их восприятие города как-то отражается на вашей архитектурной деятельности?

— Может, не в моей лично, но в целом сказывается. Это характерно для работы с заказчиками индивидуальных жилых домов — не местными, а переехавшими в регион на ПМЖ. Часто они просят сделать проект с элементами, которые кажутся им знаковыми для этой территории. Они говорят: «Сделайте нам в прусском стиле!» И не важно, что такого стиля не существует. Что получается в итоге? Если дом никакой, то на нем надо нарисовать фахверк, и сразу здание станет красивым и прусским. Безусловно, это смешно — потуги и профанация. Настоящий фахверк сохранился, наверное, только в Железнодорожном, да и те дома разрушаются. Он интересен, но никто с ним здесь работать не умеет!

 

Новый Ленпроспект — не симфония, а песня в караоке

— Предполагаю, что в таком случае к преображению Ленинского проспекта вы относитесь крайне скептически…

То, что сделали с этой улицей, не вкладывается ни в какие профессиональные рамки. Поддержки в профессиональной архитектурной среде этот проект не получил. Никакой критики не выдерживает подход к формообразованию, к деталям: они сделаны без понимания истории архитектуры, стилей и так далее… Я видел документацию, и уже там были ошибки, а при реализации все это еще более усугубилось из-за стремления к упрощению. Это та же самая профанация! Как музыканту с абсолютным слухом слушать скрежет ножа по тарелке, так и Ленпроспект сейчас для архитекторов. Предполагаю, что все это было отдано на откуп студентам…

 

Ленинский проспект, Калининград

 

— Неужели невозможно было остановить эту затею в зародыше? Были попытки хотя бы скорректировать проект?

— А было как в шутке, помните? «Не остановить поющего Кобзона…» Дорога в ад вымощена благими намерениями. Так и здесь: решили преобразовать настолько безликую улицу, что она могла бы быть и в Мурманске, и в Воркуте — в любом советском городе.

 

— И получилось совсем-совсем плохо?..

— Мы ездим в любимый Гданьск. Все понимают, что старый город там — это новодел, но он сделан очень качественно: все архитектурные детали убедительны и имеют историческое обоснование. По сути, там сделано то же самое, что сейчас на Ленпроспекте, но… Представьте: одну и ту же песню спели заслуженный артист в консерватории и девочка без слуха в караоке. Вот и здесь примерно то же самое, понимаете?! А ведь песня одна и та же. Самое нехорошее в этой ситуации то, что новая среда постепенно станет привычной, и люди будут воспринимать ее как естественную, нормальную. А их дети и внуки будут тиражировать, считая за эталон, — они же в этом выросли! И эта «песня в караоке» станет образцом. В этом все зло! И исправить эту ситуацию уже нельзя.

 

«Сарафаны и кокошники» в архитектуре

— Где еще в Калининграде такое «караоке», которое уже невозможно исправить?

— Сложно сказать…  Например, первая часть Рыбной деревни — маяк и дома-фахверки — имеет право на жизнь, хотя исторически она не верна: не может быть никакого маяка между амбарами. Но это было сделано легко и как бы шутя, ни на что не претендуя. И все приняли эти правила игры. Не так давно вышли два объекта, гостиницы. Одна на Верхнем озере, прямо на берегу (гостиница Mercure в Озерном проезде — прим. ред.). Там нарисованы эти «щипцы», сделана отсылка к истории города. Мы понимаем: образ здания, его масштаб характерны для архитектуры города, но нарочитый гротеск, ирония его уравновешивают с современностью. Второй объект — гостиница у спорткомплекса «Юность», здание с зеленой медной крышей (гостиница «Ластадие» по улице Виктора Гюго — прим. ред.). Там тоже имитация фахверка, но в хай-теке, постмодерн. Такой своеобразный взгляд в прошлое.

 

— Вы считаете, что эта имитация более правильна и гармонична, чем Ленинский проспект?

— Ну, как сказать… Вот есть русский народный костюм — сарафан, кокошник, валенки. Но в такой одежде сегодня никто не ходит. На Ленпроспекте сделали именно такие расшитые «сарафаны с кокошниками». А вспомните предложение известного модельера: он расшил валенки, модернизировал их, создав современный костюм с историческим мотивом. Культурный код прочитывается, но вещь — модная. Так же и с этими двумя гостиницами: подход к их архитектуре понятен и более уместен в контексте сегодняшнего дня. Поэтому, на мой взгляд, оправдан и проект Королевского замка, предложенный Антоном Сагалем — делаем новое здание с отсылкой к историческим формам. Вполне оправдано.

 

Почему Калининград не стал «Русской Венецией»

— Как вы оцениваете перспективы архитектурного Калининграда?

— Все зависит от заказчика. Правильный заказчик и правильный инвестор находят правильных архитекторов и в итоге получают правильный результат. Сбой в одном звене этой цепи нарушает все. Приведу в пример работу Доминика Буйона, французского инвестора, который продвигал проект марины в Пионерском. В итоге ее начали строить, но все извратили: из проекта выхолостили все, что должно было привлечь людей — общественные пространства с галереями, ресторанами, концертными залами и т.д. Похожая история и с его проектом Прусской деревни под Пионерском (поселок Рыбное), который он создал в сотрудничестве с архитектором Лангхофом из Берлина. Предполагалось, что территория будет застроена многоквартирными коттеджами. Масштаб застройки — аналогичный кенигсбергскому Амалиенау. Вспомните улицу Красную: многоквартирные дома не воспринимаются таковыми, они довольно изящны и по восприятию — как большие виллы. К сожалению, этот проект не реализовался.

 

Marina Pionersky, Wilmotte & Associés SA, 2016 г.

 

— Те проекты, что воплотились в жизнь, как часто извращены?

Один стадион на Острове чего стоит… Изначальный проект был создан в сотрудничестве с французским архитектором Жан-Мишелем Вильмоттом, он сделал не только проект стадиона, но и разработал концепцию развития всего Острова в целом. Во-первых, стадион был разработан с тематическими зонами по углам здания, которые могли бы работать самостоятельно — каток, ресторан, концертный зал и т.д. Во-вторых, он обратил минусы Острова в плюсы: предложил «прорезать» территорию каналами, таким образом дренировать ее, и поставить небольшие домики по берегам. В итоге часть Калининграда могла бы стать, по сути, русской Венецией, территорией со своеобразной характерной аурой… Но в результате город получил не стадион, а ярмо на шею: строение обошлось в миллиарды рублей, его содержание — порядка 200 миллионов в год из бюджета, а Остров как подсыпали, так и будут подсыпать дальше. В общем, история про заказчиков, у которых слух сформирован в караоке-баре…

 

Гауди повезло с заказчиком, и вот что из этого вышло

— Как же удается наладить позитивное сотрудничество заказчика и архитектора? К примеру, замок Нессельбек в Орловке, созданный по вашему проекту, успешно работает. Как так получилось?

— Счастливое стечение обстоятельств, я думаю. К тому же, этот заказчик уже работал с нашей архитектурной мастерской: мы проектировали кафе «Титаник» на улице Черняховского. Место получилось необычным и успешным.

 

— Повезло с заказчиком?

— Есть несколько типов заказчиков. Заказчик, который все знает, «сам себе режиссер»: он нуждается только в профессиональной отрисовке собственных идей. Есть заказчики, которые пытаются найти что-то необычное, и им нужна помощь в развитии этих идей. Они ищут архитектора, который будет с ними на одной волне. Ну и третий тип — заказчик с деньгами. Они разрешают делать все, что угодно, лишь бы получился успешный проект. И вы только представьте, был бы у Гауди другой заказчик!.. Возможно, той Барселоны и не было бы.

 

— Идея «Нессельбека» пришла в голову вам, а не заказчику?

Передо мной стояла задача — сделать в Орловке гостиницу с пивоварней. А вот какую именно, придумывал я сам, исходя из принципа, что элемент игровой ситуации — это верное решение. Мы проанализировали ожидания тех, кто приезжает познакомиться с Калининградской областью, с ее богатой историей, с землей, где были рыцари-тевтоны. Рыцари были, а ни одного сохранившегося замка нет. Так и родилась идея «Нессельбека». Опасность заключалась только в том, чтобы не получился Диснейленд. Поэтому объект сделали брутальным и, для иронии, добавили «разрушения». И что удивительно, многие принимают все это за чистую монету!

 

Nesselback, Архитектурная мастерская «АККО»

 

Замок «Нессельбек»: зачем нужны высокая башня и ров вокруг

Однажды мне на глаза попался журнал «Аэрофлота». Там была статья об отелях, расположенных в замках. Что-то вроде «10 замков со всего мира». И из России в этот список попал «Нессельбек»! Фото сопровождалось текстом, мол, повезло России, ей достался прекрасный замок, который так хорошо восстановили. В общем, такой реакции мы и добивались...

 

— Как заказчик воспринял вашу идею построить замок?

— Спокойно воспринял. Но как человек, который считает деньги, обсуждал детали. Например, не понимал, зачем нужна высокая нефункциональная башня в замке. Объяснил, что она работает как реклама. Похожая история была, когда мы делали кафе «Титаник»: те три знаменитые лодки в витрине стоили очень дорого. Поначалу заказчик хотел заменить их на обычные столики: те же двенадцать посадочных мест, но стоит раз в десять дешевле. Но окупились именно лодки: люди видели такую витрину и хотели зайти внутрь. Так же и башня: первоначально не функциональна, но привлекательна. Поэтому мы и ров там вырыли. Денег заказчику было жалко, но в целом объект стал смотреться надо рвом совершенно иначе, более убедительно и правдиво.

 

— Потом вы начали наполнять объект функционалом…

— Конечно. Мы открыли музей тевтонского Ордена, а каждый гостиничный номер посвятили одному из его великих Магистров. Последний номер, 37-ой, самый роскошный, «отдали» герцогу Альбрехту, последнему 37-му магистру. В высокой башне оборудовали музей средневековых пыток и наказаний. Есть конюшня, рыцарское шоу, СПА-зона с пивными ваннами. В целом, как коммерческое предприятие, все работает успешно и будет развиваться дальше: в планах — манеж для выступлений, банкетный зал.

 

— То, что замок расположен в Орловке, не сокращает количество гостей?

— Локацию выбирал заказчик, и Орловка была данностью. Но в самом населенном пункте нам удалось заменить участок на более интересный. То, что замок находится за пределами города, это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что срабатывает психология: человек решил отдохнуть в ресторане и выехал за город. Совсем другое ощущение, чем отправиться на соседнюю улицу. Минус — в стоимости проезда на такси за город. Впрочем, если бы замок «Нессельбек» разместился в центре Калининграда, то смотрелся бы там просто смешно — как сейчас выглядит Ленинский проспект.

 

— Не будет ли, по аналогии, так же смешно смотреться Королевский замок, если его когда-нибудь воссоздадут?

Не обязательно восстанавливать объект один в один. Реплика, ирония, гротеск в архитектуре имеют право на жизнь, чтобы не шить русский костюм и валенки для прогулок по современным улицам. Много лет назад ко мне обращались за проектом гостиницы в виде Королевского замка: заказчик думал построить в парке 40-летия ВЛКСМ (официально — Южный парк) точную копию. Мы проанализировали объект: очень большой, но крайне неэффективный в плане вторичного использования. Корпуса узкие, полноценную гостиницу сделать тяжело. Смысл воспроизводить здание один в один?! Другое дело — восстановить только знаковый элемент, наиболее узнаваемый — Зал Московитов, башню. А остального и в памяти-то нет… Поэтому, я думаю, проект Антона Сагаля вполне актуален: там только часть Замка — реплика, а остальное — воссоздание объема.

 

Проект «Пост-замок», архитектор Антон Сагаль

 

Архитектура как «прочтение» бизнеса

— Александр Евгеньевич, что можно сказать о нынешних заказчиках частных индивидуальных домов? Что сейчас модно? Изменились ли тенденции по сравнению с прошлым десятилетием?

В 90-е и начале 2000-х заказчики только выехали из хрущевок. И на первой волне все индивидуальные дома были с башенками, «остроносые» и с совершенно сумасшедшей планировкой. Прихожу в гости, в огромном холле стоит одинокое кресло: «А кто здесь сидит и зачем?» — «Да никто. Место надо было занять». Сегодня заказчики «выросли» и стали более прагматичными: здание не должно морально устаревать, оно должно сохранять ликвидность и пять, и десять, и пятнадцать лет. Именно по этой причине процентов семьдесят особняков на Рублевке сделаны в классике. Парфенон сколько лет назад был сделан?! А колонны до сих пор модный элемент, вне времени. В общем, сегодня заказчики четко разделяют сиюминутные и долгоиграющие темы.

 

— Так каких больше?

Есть разные. Другое дело — за какие проекты берется наше бюро. Мы позиционируем себя так, что делаем не только архитектуру, но концепцию и «прочтение» бизнеса. Мы не беремся за заказ, если просят просто фасад нарисовать. «Нессельбек» — это выстроенная концепция бизнеса, хотя заказывали просто гостиницу с рестораном. Поэтому нам важно, чтобы наш заказчик был готов поддержать нестандартные идеи. Тогда будут появляться уникальные объекты. И такие заказчики приходят.

 

Концепция коттеджного поселка «Светлогорье», 
Архитектурная мастерская «АККО»

 

— Что запомнилось из недавнего?

Проект реконструкции для музея здания янтарной мануфактуры на Портовой. Для меня важным было придумать такое, чтобы людям было интересно приходить сюда. Вот в Петербурге есть «янтарная комната», она у всех на слуху. Но мало кто помнит, что вначале был янтарный кабинет, который Фридрих Вильгельм I подарил Петру Великому. Именно из него архитекторы из России и сделали ту знаменитую янтарную комнату. И мне показалось интересным воссоздать его в довольно любопытном формате. Итак, посередине помещения устанавливается фанерный куб в натуральную величину янтарного кабинета. Зайти внутрь нельзя — только обойти вокруг и заглянуть внутрь, где стоят фигуры короля и императора. Рядом с «кабинетом» — оборудовать мастерскую, и посетители смогут наблюдать, как воссоздается кабинет и как готовятся янтарные элементы для его убранства. Они смогут попробовать вытачить деталь самостоятельно или прикрепить готовую в кабинете. Люди оказываются причастными к истории! В общем, создавать надо такие объекты, которые вызывают активное приятие. Когда эту «музыку» человек хочет напевать…

 

— Бытует мнение, что профессия архитектора сегодня потеряла свою силу: всем правит коммерческий интерес, а не искусство. Это только ваша мастерская в везунчиках, которой попадаются правильные заказчики?

— Как каждый народ достоин своих правителей, так и каждый архитектор достоин своих заказчиков. У Гауди даже домовые трубы — произведение искусства! Его заказчик доверял ему полностью. Конечно, это зависит от личности архитектора и его умения убеждать. Даже в советские времена можно было преодолеть систему.

 

— Как, если проекты зачастую были типовыми и изменению не подлежали?

— Помню, в самом начале своей карьеры мне нужно было сделать привязку двух 12-этажных домов к местности на улице Портовой. Просто поставить две типовых коробочки. Но я был молод и хотел что-то в жизни доказать, поэтому сказал начальнику: «Если здесь сделать вот это, то можно сэкономить на лестнице и двух лифтах. И при этом появится свободный объем под квартиру». Тот согласился, что выгодно. Потом я предложил: «Давайте выдвинем нижний этаж вперед — и квартиры там получатся больше». И получился для того времени интересный и необычный вариант — 12-14-этажный силуэт с акцентом посередине. Не откровение, но определенная архитектурная смелость. И я смог убедить! Вы можете увидеть этот дом на Портовой.

 

 

Где искать камертон для «музыки» архитектуры

— А в чем вам бы хотелось убедить заказчика сегодня? Какая у вас архитектурная мечта?

— Знаете, есть ремесло, а есть творчество. Я хочу проектировать то, что интересно. Создавать ту среду, в которую человек не может попасть в своей обычной жизни, но ему хотелось бы получить новый опыт. Например, если делать гостиницу в Казахстане, то сделать номера в виде юрты. Ты же в ней никогда не был и вряд ли побываешь в настоящей, но переночевать в ней было бы очень интересно. Во всем должна быть определенная провокация, что ли... Чтобы будить в людях новые чувства и ощущения.

 

— Вы устраивали такие провокации?

— Конечно! Например, проектируя номер для молодоженов в гостинице «Гламур» на Верхнеозерной. Я сделал его с прозрачным куполом в потолке — над круглой кроватью, чтобы можно было наблюдать звездное небо над головой, как завещал Кант. Балдахин вокруг кровати опирался на тонкий металлический шест, проходящий через центр маленького кофейного столика. Заглянул туда недели через три: вся столешница была истыкана каблучками! Провокация сработала!

 

— А в какой среде было бы интересно побывать вам?

Я много путешествовал — по Европе, по Индии, на Канарах, Карибах… Хотел бы побывать в африканском Маракеше и в Японии. Еще студентом узнал о некоторых японских традициях, и меня они поразили. В их культуре здания очень простые, без украшений, нарочитой лепоты. Но в то же время в этом минимализме (а в выхолощенном пространстве сложно жить долго, на мой взгляд) есть свои «фишки», например, ниша «токонома», важный элемент традиционного японского дома. В этой нише висит картина. Одна во всем помещении. Назавтра там может появиться икебана с веткой сакуры. Через день — гравюра или свиток с каллиграфией. Все зависит от настроения хозяина: комната меняется вслед за человеком. Он — камертон, он задает музыку.

 

— Спасибо за беседу!

Интервью записала Анастасия Дроздова

Поделиться:

Комментарии



Будьте первым, кто оставит комментарий и поделится своим мнением!



Компании

Проекты

Pionersky Marina

Промышленное здание/сооружение