Войти, используя аккаунт:



Регистрация
5724
«Обновленные фасады на Ленинском проспекте — это отражение Гданьска на боку самовара», — Алексей Архипенко, архитектор

«Обновленные фасады на Ленинском проспекте — это отражение Гданьска на боку самовара», — Алексей Архипенко, архитектор

Архитектор Алексей Архипенко живет в Калининграде больше 35 лет, называет себя «почти местным», говорит, что город ему нравится, но уже сложилась своя история утрат. Среди них, например, кардинальное изменение площади Победы, в чем, однако, нет ничего удручающего. Равно как и в том, что новые микрорайоны по своей сути — типичные деревни, а реконструкция Кройц-аптеки может стать очередной утратой: в некотором смысле это здание — наша Саграда Фамилия.


— Алексей Михайлович, лейтмотив нашей беседы — архитектурное и градостроительное развитие Калининграда.

 

Алексей Архипенко:
— Что касается архитектуры, здесь все просто: есть рынок архитектурных услуг, и заказчики могут выбирать исполнителей. Проблема в том, что архитекторам ставятся примитивные задачи и соответственно такому уровню задач выбирается архитектурная команда. Это касается проектирования массовых типов жилья, которое и формирует в значительной степени облик города. Совсем другая ситуация возникает при строительстве дома для себя: здесь другие критерии выбора проектировщиков и результат соответственно другой.

Тема градостроительного развития очень объемная. На мой взгляд, что-то выпадет в промежутке между генпланом города и проектированием на конкретном участке. Думается, что если бы законодательно была утверждена такая проектная форма, как мастер-план города (района), многих проблем и утрат можно было бы избежать. Например, история со строительством на Профессорском кладбище, к которому я имею прямое отношение, или кардинальное изменение площади Победы — это ведь тоже утраты.

 

— Вы расцениваете это как негативное изменение площади Победы?

Алексей Архипенко: — Я бы не говорил «негативное», но это утрата с замещением одного качества на другое и, мне думается, не лучшее.

 

— Разве это печально, что на смену той площади Победы, серой и пустынной, пришла вот такая — с лавочками, деревцами и прочим?

Алексей Архипенко: — Я знаком с реакцией людей, когда на площади реализовывался этот проект. Знаю местных горожан возрастом условно от 50 и старше, которые не восприняли  реконструкцию площади. Почему? У них есть личные переживания, у многих  что-то было связано с этим местом в его прежнем виде. Люди нуждаются в опорах для своих воспоминаний. С другой стороны, перемен не избежать. Но когда мы перелопачиваем среду раз в 20 лет с отрицанием мест прошлого, то это воспринимается людьми болезненно. С моей точки зрения, в решениях по реконструкции площади есть некая подражательность северной столице, и это подчёркивает провинциальность Калининграда.

 

— Вам самому нравится, как изменилась площадь Победы?

Алексей Архипенко: — Мне нравится то, что она сегодня востребована, наполнена  людьми. Она не плац, каким была в советское время. Дело даже не в эстетике и не в красоте: хорошо, что удалось смягчить мертвечину официоза.  Что касается темы утрат, то еще я, например, опасаюсь разговоров про пешеходную улицу — в том смысле, что решение об этом будет принято директивно.

 

 

— Вы имеете в виду ул. Профессора Баранова, которую хотят сделать пешеходной?

Алексей Архипенко: — Я имею в виду ситуацию, когда мысли об этом возникают откуда-то из воздуха, а потом чиновники начинают искать, где бы их реализовать. Я помню истории со строительством в разных городах России музыкальных фонтанов, появления органных залов и прочих модных на тот момент затей — безотносительно к реальным потребностям города. Улица Баранова — скорее пешеходно-торговая, для людей и без машин. Это мое внешнее наблюдение без аналитических выкладок и расчётов. Нельзя директивным методом указать — вот эта улица должна стать пешеходной. Должны сложиться средовые условия для такого решения. Как это происходит? Просто: пешеходный поток в этом месте увеличивается, плотность входов в здания на условный метр тротуара возрастает, и естественным образом нужно убрать то, что людям мешает. Например: ограничиваем движение транспорта и смотрим, что будет дальше, как среда на это отреагирует, наблюдаем, считаем, интересуемся мнением горожан и т.д. Затем делаем выводы, составляем задание и проводим конкурс проектных предложений.

 


 

Королевская гора, Замок, Дом Советов и идентичность Калининграда

— Как вы оцениваете развитие Калининграда с градостроительной точки зрения? К чему он движется? Это город для людей?

Алексей Архипенко: — Кенигсберг развивался как центричный город: некий суверен располагался на Королевской горе, и все улицы вели к нему, а территории приращивались кольцами вокруг этого центра. Но в силу военных обстоятельств он был уничтожен. И в послевоенное время Калининград начал развиваться как полицентричный город, используя сохранившуюся городскую инфраструктуру в периферийной зоне.

Полицентричность — ценное свойство нашего города, которое позволило избежать конфликта: ведь развитый центр — это ущербность периферии. А потом появился генплан 70-х годов, который вовсе ломал историческую топологию города: появились хорды и диаметры. Реализация этого генплана продолжается и сегодня: яркий пример — второй эстакадный путепровод.

К слову, считаю неверным называть эти сооружения мостами. Я с пониманием отношусь к практике советских градостроителей: они следовали в русле парадигмы советского строя и не в силах были ей противостоять, но спустя три десятилетия мы остаемся заложниками запущенных в прошлом градостроительных преобразований.

Осторожный оптимизм вызывает внимание горожан к развитию города и бурный всплеск интереса к урбанистике — науке, которая позволяет исследовать город как сложный системный феномен и видеть в нём отдельного человека, а не массы. Кстати, хорошо, что не успели завершить строительство на Центральной площади — иначе бы «убили» все мечтания и ожидания горожан по восстановлению этой части города.

 

— Даже так?! Убили?! Что, например?

Алексей Архипенко: — Возможность сделать иначе, так как все было бы завершено и жило бы в соответствии с назначением — официальный административный комплекс зданий с огромной площадью для проведения демонстраций и массовых мероприятий.

 

— Как Вы воспринимаете нынешние дискуссии о восстановлении Королевского замка и вариантах развития Дома Советов?

Алексей Архипенко: — Тут нужно обратиться к проекту «Сердце города», мы его никак не обойдем в этом разговоре. Можно критиковать и что угодно говорить, но этот проект поднял думания о Королевской горе на совершенно иной уровень, понижать который уже не получится. Я сожалею, что прекратилась работа этой команды. Калининград впервые стал известен как город значимых архитектурных событий.

Восстановление замка невозможно — нечего восстанавливать. Может идти речь о воссоздании, и такой вариант возможен, но эта задача на десятилетия. Дом Советов — пример яркого образца советской архитектуры, в нём скрещиваются ассоциации с замком и авангардом начала 20-го века. Лучше всего было бы использовать его для того, для чего он и предназначался — размещение административных учреждений. А дальше повисает куча вопросов, которые формулировали в бюро «Сердце города» и искали ответы через проведение конкурсов.

 

Проект, получивший 1-ю премию конкурса «Королевская гора и ее окружение», организованного НП «Градостроительное Бюро «Сердце города»
Архитектурное бюро «Студия 44» и Институт территориального развития

 

— Что следовало бы сделать?

Алексей Архипенко: — Возобновить работу бюро «Сердце города», хотя в одну воду не войдёшь дважды. Я не вижу эту территорию как площадку для прямой проектной реализации: задание — проект — стройка. Поясню, что имею в виду. Обычный  подход (когда инвестор вкладывает средства в проект с целью получения прибыли или создания источника прибыли) применим к Королевской горе только с учётом дополнительных условий и ограничений — потому что там дело не в физическом пространстве гектаров и их монетарном потенциале, а, так скажем, в концентрации определенных смыслов. Если мы сделаем неосторожное движение, мы уничтожим их. Ведь мы все время «откусываем» нечто живое и ценное, что идентифицирует Калининград. Вот эти  разговоры о германизации и необходимости борьбы с ней… Как можно избежать ее, если мы на этой почве живем и сквозь нее проступают эти «камни»?! Мало того, это же означает отказ от огромного пласта культуры, который формирует идентичность калининградца!

 


 

Где в Калининграде есть наша Саграда Фамилия?

— Как именно, по Вашему мнению, стоит развивать исторический центр, если дело все же дойдет до восстановления каких-либо объектов и реконструкции?

Алексей Архипенко: — Я бы предпочёл, чтобы мы развивали исторический город. Историческому городу свойственны типы деятельности, которые отсутствуют в новых городах: консервация, реставрация, реконструкция, воссоздание. На Королевской горе как части того, что мы называем историческим центром, есть все основания, чтобы эти типы деятельности внедрить. Осмелюсь высказать идею: в Калининграде нет как таковой реставрационной школы, не сложилась эта отрасль, и можно было бы начинать строить мастерские по изготовлению кирпича, кузницы прямо там — на Горе, одновременно с этим проводить экскурсии для любознательных горожан и гостей города. И не ставить задачу сделать что-то к 2018 году или еще к какой-то дате!

В каком-то смысле Королевская гора — это наша Саграда Фамилия: задача не в том, чтобы завершить строительство к круглой дате, а в том, чтобы эта деятельность сама стала смыслом существования города.

И не нужны для этого миллиарды: собрали каких-то денег — что-то сделали. Причем принципиально важно, чтобы деньги поступали от пожертвований горожан. Это даст возможность калининградцам вживаться в эту территорию, почувствовать себя сопричастными к судьбе города. Что нам мешает этим заниматься?.. Нам надо удерживать эту территорию в перспективе, а значит, нам нужна какая-то сверхзадача. Ведь испанская экономика уже давно могла бы достроить Саграду Фамилиа (Собор Святого Семейства в Барселоне, Испания, проект Антонио Гауди, который строится на частные пожертвования с 1882 г. — прим.ред.).

 

— Что вы скажете о тех проектах, которые предлагались для развития Королевской горы в рамках «Сердца города»?

Алексей Архипенко: — Сейчас трудно об этом говорить. Время прошло, и остались только какие-то впечатления от проектов с выставки. Я уважаю выбор компетентного жюри. Мне понравился проект греческой команды. В проекте-победителе Антона Сагаля прекрасно стилистически сочетается новое и воссоздаваемое, присутствует ясная форма и соподчинённость пространств. Это большой успех, и я его поздравляю. При этом к его проекту я отнёсся тогда настороженно.

 

Проект-победитель архитектурного конкурса «Пост-замок», организованного бюро «Сердце города»
Архитектор Антон Сагаль

 

— Почему?

Алексей Архипенко: — Я не увидел в нём того, что есть в предложении Артура Сарница — построенном на формальной имитации зданий Кенигсберга с восстановлением пространственных характеристик исторического города и воссозданием замка. Там есть одна замечательная вещь — адаптивность проекта во временной протяжённости, там что-то может замещаться, дополняться, и это делает его  устойчивым к вызовам времени. Знаете, это напоминает сад: его посадили, а дальше он сам начинает развиваться, расти, садовники только помогают — ухаживают, подстригают. Хотя это проект-аноним: там есть авторская позиция, но нет индивидуального выражения авторов.

 

— Если посмотреть на Кройц-аптеку, в проекте реконструкции которой вы принимали участие, то не является ли это здание нашей той самой Саграда Фамилия? Стоит это здание, потихоньку умирает, десятилетиями вокруг него идут разговоры, кто-то латает заборчик вокруг, кто-то ворует кирпичи изнутри… Если мы наконец восстановим Кройц-аптеку, не станет ли это своеобразной утратой для Калининграда?

Алексей Архипенко: — Будет, без сомнения, если сделать плохо и исказить подлинные фрагменты неудачной реставрацией. Архитектура — это не только про «красоту». Это, в том числе, и про нечто другое. Понимаете, есть некое символическое тело города, которое проявляется через образы, и мы не можем их просто так затирать.

 

— Кройц-аптека и есть такой образ?

Алексей Архипенко: — Да, именно.

 

— Что он означает для Вас? Как Вы это видите?

Алексей Архипенко: — Там есть целый слепок, который по своим пространственным характеристикам похож на целое городское образование — по нему можно считывать, как в принципе был устроен Кенигсберг в этой его части. Это включает в себя и расстояние между домами, и ширину улиц, высоту зданий, сочетание и расположение входов, других деталей городской среды. Общий пластический рисунок. Подобных плотных мест, передающих среду старого города, в Калининграде осталось не так много. Например, район улицы Генделя — достаточно цельный участок. Фрагмент у Кройц-аптеки. И дальше я затрудняюсь назвать.

 

— Какие идеи именно Вы вкладывали в проект по реставрации Кройц-аптеки?

Алексей Архипенко: — В таких случаях одна мегазадача — сохранить подлинное и дополнить новым, которое подчёркивает ценность исторической застройки. Это ведь не здание на самом деле, а фрагмент исторической застройки. Поэтому уместно и органично использовать все виды строительной деятельности, которые есть в исторических городах: реставрация, воссоздание, реконструкция и новое строительство. Различные строительные технологи предлагается применять к отличающимся частям комплекса: строительство из штучных материалов, железобетонный каркас, металлический каркас. Как следствие такого подхода — сохранение и дополнение разнообразия пластического рисунка зданий, различная высота этажей, размеры и пропорции помещений. Обычная профессиональная работа архитекторов.

 

— В результате проект, который Вы создавали совместно с архитекторами Олегом Купердяевым и Сергеем Сычевым, и одержал победу.

Алексей Архипенко: — Ну, это не совсем победа. Да, главный архитектор Калининграда провел голосование, и большинство высказалось в пользу нашего проекта — с небольшим перевесом голосов. Но конкурса как такового не было. Заслуживает уважения позиция заказчика, решившегося на такой шаг — заказать проект четырём архитектурным группам.

 

Проект реконструкции «Крой-аптеки»
Архитекторы: Олег Купердяев, Сергей Сычев, Алексей Архипенко

 

— И как дела обстоят сейчас? Его уже взяли в работу?

Алексей Архипенко: — Ничего не могу сказать. Заказчик объявил конкурс на идею, и мы сделали свое дело без всяких обязательств. Дальше с нами договор не заключили, впрочем, этого и не обещали. Нас попросили высказаться — мы это сделали, и все. Что дальше, я не знаю.

 


 

Продаются не квадратные метры — продается стиль жизни!

— Какими объектами в Калининграде Вы бы с удовольствием занялись?

Алексей Архипенко: — Реконструкцией и новым строительством. Реставрация — не моя специальность. В том же составе, что мы работали по Кройц-аптеке, мы делали в 2015 году проект — на месте, контекст которого требовал иной типологии жилья. У заказчика было желание не просто построить квадратные метра, а предложить образ, стиль жизни. Очень интересная была задача, и мне нравится таким заниматься.

 


Жилой комплекс «АМзее», 2016 г.

 

Жилой комплекс на Каштановой аллее, 2000 г.

 

— Далеко не каждый заказчик-застройщик приходит к архитекторам с таким заданием. Таких, мне кажется, единицы.

Алексей Архипенко: — Более того, часто такую задачу ставят сами архитекторы! Я объясню, как это происходит. Например, у застройщика уже есть проект, и можно приступать к строительству. Но он был сделан условно пять лет назад, когда еще не было спада экономики, денег было больше. К сегодняшнему дню конъюнктура поменялась, покупателей стало меньше. И застройщики понимают, что построить-то в принципе можно, но вот только никто это уже не купит.

 

— Не купит, потому что проект устаревает?

Алексей Архипенко: — Дело даже не в этом. Покупателей, которые в то время хотели бы купить недвижимость такого типа, сегодня стало значительно меньше. И для этих покупателей сейчас гораздо больше интересных предложений, за них борются, и то решение пятилетней давности их уже не привлекает. Что остается застройщику? Единственное — адекватная оценка территории, ее конкурентных преимуществ, очень точное вычисление, кто там будет жить и кому это надо. И, в том числе, предложение образа жизни! Продаются не дома, продается образ жизни!

 

Проект жилого комплекса, 2007 г.

 

— Как часто, по Вашему опыту, калининградские застройщики стараются создавать именно образ жизни, а не гонят квадратные метры на поток?

Алексей Архипенко: — Не часто, но случается. Есть и такие, которые строят как для себя, и они вызывают уважение. Мотивация поведения у застройщиков абсолютно понятна – им надо получить прибыль. Но обстоятельства, бывает, диктуют необходимость поиска нетривиальных решений. Собственно, тогда и случаются такие проекты.

 

Интерьер

 

— Например, ЖК «Цветной бульвар»? Многие говорят, что там попытались создать именно стиль жизни, заметна некая идеология пространства…

Алексей Архипенко: — Знаю, был там, видел. С такой сложной геометрией участка архитекторам не просто справиться. Поражает размах благоустройства, сделана невероятная детская площадка, продуманы места общего пользования, интересно решение по инженерному обеспечению, с вниманием подошли к планировкам квартир, да и куча других достоинств. Есть такие проекты, которые задают определённые тренды и оказывают влияние на дальнейшую девелоперскую практику в городе. «Цветной бульвар» из таких. По моему мнению, время теперь делится на до «Цветного бульвара» и после. Смущает только количественный показатель: там где-то около сорока тысяч метров жилья, и на один двор приходится около двух тысяч человек.

 


 

Не спальный район, а деревня

— Если идейных заказчиков в Калининграде не так много, то каково сегодня архитекторам сотрудничать с застройщиками?

Алексей Архипенко: — Моему поколению архитекторов прививалась миссия. Нам внушалось, что мы должны служить обществу, приоритеты которого всегда выдвигались на первое место. Я не идеализирую советское время, но так было. Сегодня архитекторы — это соучастники инвестиционного процесса (за исключением строительства «для себя»). Но архитектору сложно одновременно выполнять две функции — защищать интересы общества и выполнять задачи, которые ставит заказчик, который же и оплачивает работу. В такой ситуации функцию защиты интересов общества должны брать на себя органы власти, разрабатывая законодательные документы, регламенты и прочее. Ведь большинство архитекторов на самом деле хотят иметь ясные, четко прописанные ограничения и процедуры и быть уверенными в том, что согласованные решения не будут пересмотрены в интересах застройщика. Например? Замена дорогой качественной отделки фасада на более дешевую.

 

— Появление главного архитектора области и передача прав по выдаче разрешений на строительство из города в область может повлиять на ситуацию?

Алексей Архипенко: — Главный архитектор был и раньше. Выдача разрешений на уровне области, возможно, повысит качество принимаемых решений и требований к соблюдению регламентов и блокирует отступление от согласованных решений. Посмотрим.

Меня больше волнует, что в итоге принятых градостроительных решений появляются унылые спальные микрорайоны – такие, как в советском прошлом. Есть исключения, но их не много. Не мои слова, но ими хлёстко выражена такая строительная деятельность:
«Чижик-Пыжик в исполнении симфонического оркестра».

 

— Советские спальные районы — это плохо? Ведь за их счет Калининград расстраивался, развивался…

Алексей Архипенко: — Это «прирастал районами» — о количестве. Не хочу оскорблять деревню — это что-то такое теплое, хорошее — но, на самом деле, Балтрайон наш — это та самая деревня! А есть и целые города такие. Только изба на одного хозяина замещается огромным панельным домом, а сельпо — супермаркетом, и это все переходит в другое качество. Деревня лишена формы — она приспосабливается к ландшафту и взаимодействует с ним. Микрорайоны, по моему мнению, тоже ее (формы) лишены и равнодушны к ландшафтному контексту. В них отсутствует свойственная историческим городам типология городских пространств: улицы, площади, бульвары, переулки, дворы и т.д. Главные дороги называют проспектами, второстепенные проездами, и все разбивается на функциональные зоны: спортивная зона, игровая зона для детей, зелёная зона и т. д. С другой стороны, этот тип застройки позволяет рационально и быстро обеспечить строительство большой массы жилья.

 

И новые большие районы Калининграда – Сельма, например, Восток - тоже деревни?

Алексей Архипенко: - Да, это спальные районы-деревни. Вы там не живете: вы там выспались и вам надо куда-то ехать — по делам или развлечься. Если двое разговаривают, и на вопрос «Ты куда?» один отвечает: «Я поехал в город» — все, это приговор району. Языком все проговаривается, так ведь?

 

— Чем же Вам нравится Калининград? С такого заявления мы начали сегодня разговор.

Алексей Архипенко: — Ну, в двух словах не скажешь. Для меня Калининград – это не город в его границах. У нас же территорию области локтями чувствуешь: проехал полчаса и уткнулся в границу. Так что для меня Калининград начинается где-то в Советске, а заканчивается где-то в Балтийске. В общем, это вся область.

Чем она нравится? Невероятно уютная и камерная: здесь абсолютно уникальные отношения с пространством людей. В необъятной России такого нет. Здесь изменено представление о пространстве — даже типовые микрорайоны как-то иначе сложены. Загородные дороги не воспринимаются дорогами, они скорее похожи на аллеи. И сегодня мы их утрачиваем — вырубая деревья по обочинам.

Утилитарная польза этого процесса понятна, но мы теряем неповторимый образ региона, некую кортасаровскую бесконечность парков... Я бы предложил рассмотреть вариант воссоздания «аллей», высаживая деревья на расстоянии 10-15 метров от дороги.

Не знаю, как описать, но калининградская идентичность существует и она мне симпатична. А еще — смешной местный снобизм, который не что иное, как попытка защитить самость калининградца.

 

 


 

Селекционер в архитектуре — время, а не Градосовет

— Алексей Михайлович, чтобы утраты не привели к катастрофам, чтобы город и область развивались в позитивном русле, профессиональное сообщество архитекторов может обсуждать это на Градостроительных советах, заставлять власть действовать…

Алексей Архипенко: — Градосовет — это совет экспертов, именно совет. Его могут слушать, а могут и не слушать. Посоветовались и разошлись. Не вижу в этом трагедии.

 

— То есть собрание не обладает никакой силой?

Алексей Архипенко: — Да, никакой. Это не орган управления, и это надо всем понимать. И он не совсем и ГРАДОсовет, а скорее архитектурный — собственно градостроительные вопросы там редко обсуждаются. Я противник всяких советов, связанных с творческой деятельностью, но этот закрепился как некая традиция. Я вижу три смысла в Градосоветах. Первый: вы хотя бы получаете информацию о том, что происходит в городе, и удерживаетесь в поле новостей. Если подобных собраний не будет, мы вообще ничего знать не будем! Второй: иногда бывают интересные дискуссии и сообщения, проговариваются какие-то проблемные темы. Третий: присутствовать на Градосоветах выгодно не столько архитекторам, сколько заказчикам — это практически бесплатная реклама, «участие» объекта в Градосовете хорошо сказывается на его раскрутке (бывает и наоборот). Такой меркантильный смысл. Еще он нужен некоторым членам совета — это повышает их статус в глазах общества. А вот зачем он нужен мэрии — вопрос. Впрочем, главному архитектору, думаю, он нужен — иначе он отрывается от профессионального сообщества.

 

— Сходятся ли во мнениях на Градосовете молодые архитекторы и «зубры», которые работают в Калининграде не один десяток лет?

Алексей Архипенко: — Надо бы спросить у молодых архитекторов, потому что они на заседаниях больше молчат. Впрочем, молодой архитектор — это сомнительная характеристика, бывают ведь и вечно молодые архитекторы, а есть и молодые по возрасту. В былые времена Градосовет нередко использовался как инструмент в конкурентной борьбе, может быть, и неумышленно. И в этом смысле он выглядел отвратительно. Сейчас такого не замечал. Как этого избежать впредь? Желательно созывать заседания в момент постановки задачи, а не когда проект уже сделан.

 

— Вы лично часто сталкивались с предвзятостью, которую описали выше?

Алексей Архипенко: — Сталкивался в далеком прошлом. И, знаете, я редко угадывал реакцию Градосовета. Представляю свой (или совместный) проект, почти уверен, что меня сейчас разгромят в пух и прах, а получаю положительную оценку, и наоборот.

 

— Есть ли какие-то главные критерии, по которым можно однозначно определить – получит проект одобрение у архитекторов или нет?

Алексей Архипенко: — Градосовет проходили даже самые «мертвые» проекты, если они соответствовали всем нормам. Но любая яркая работа всегда была под угрозой... Хотя автор — по закону об архитектурной деятельности — имеет право на свободу выражения в рамках строительных регламентов. Он может ошибаться и вовсе не обязан кому-то нравиться. Я не вижу ничего страшного в том, что в городе появится неудачное здание. Если вы посмотрите на любой исторический город, то увидите, что селекционером выступает время: представляющие ценность здания остаются, а какие-то реконструируются или замещаются. Но все это с одной оговоркой: строительство в значимых местах города  желательно осуществлять на основе проектов, победивших в конкурсе.

 

— Что вы думаете о реконструкции Ленинского проспекта? Как вам нравится такой стиль?

Алексей Архипенко: — Стиль — то, что исходит от художника. Поэтому для меня важен не тот или иной стиль сам по себе, а наличие вкуса у автора. Предложение по Ленинскому проспекту — не в моём вкусе. Знаете, что это напоминает? Отражение Гданьска на боку самовара! Печально другое: выбрав такой путь обновления улицы, мы как общество расписались в собственной культурной несостоятельности. Почему общество? Потому что большинству граждан это нравится. Справедливости ради отмечу, что до реконструкции фасадов эти здания выглядели удручающе, так что лучше так. Но все это так далеко отстоит от опыта санации типовой застройки в восточном Берлине…

— Спасибо за беседу.

 

Интервью подготовила Анастасия Дроздова

В оформлении материала использованы работы и фотографии
из личного архива А. Архипенко

Поделиться:

Комментарии



Будьте первым, кто оставит комментарий и поделится своим мнением!